Таинственное, обладающее свойствами полиморфизма существо,
способное абсолютно точно скопировать человека и заменить его,
лишив воли либо убив оригинал. Встречается во множестве
мифологий и, конечно, представляет собой персонификацию сильных
и самых первичных фобий: опасности потерять собственное Я и
боязни врага, способного под видом близкого человека обойти
стражу и нанести предательский удар.
Мне пришлось долго размышлять над тем, кто мог бы оказаться жертвой моего пера. Перечитывал, перебирал в памяти имена персонажей, смаковал их характеры, в надежде хоть так найти нить, которая дрогнув в моих руках, обнаружит на обратном своём конце дремлющего сома или, что ещё лучше, старинную амфору, скрывающую внутри д'йинни. Признаюсь, были мысли прекратить книжный путь Йен, телепортировав её между всё-таки решившими биться чародеем и ведьмаком, в попытке сохранить жизни обоим. Были даже мысли о несчастном случае с Нэннеке или трагичной гибели Борха Три Галки в его нечеловеческой ипостаси. Но смерть того, кто сражается чтобы спасти и спастись – это не так трагично, как гибель того, кто уже спасся. Смерть Дуду должна подчеркнуть трагедию неспособности человека мирно сосуществовать с теми, кого он не понимает и боится.
Он и Даинти ехали в Новиград за покупками, но лошади встали на большаке, отказываясь идти вперёд. Такое уже бывало, обычно перед бандитскими засадами. Мимик, как правило, выходил вперёд и, видя нападающего, перевоплощался в его копию. Бандиты убегали. Действовало безотказно. До сего дня. Дуду ощутил холод в конечностях, покалывание добралось до локтей и середины икр. Неприятное это занятие – умирать. Он ощущал буквально каждую каплю, вытекающую из четырёх глубоких ран, проколотых когтями упыря. Боли не было, возможно потому, что он ещё не ассоциировал это тело с собой, он всё ещё чувствовал себя ведьмаком и чувства были ведьмачьими. А Геральт между тем уже бился против двух. Трупы пары других, напоминающих людей, но ещё не ставших ими, мирно лежали в сторонке. Странно, покалывание вроде отпустило, просто знобило и слабость, какая-то непривычная слабость расплывалась по телу. «Паршиво,» -- подумал Дуду.
Череп луны ехидно скалился, освещая отражённым, мёртвым светом коридор просеки с ровной колоннадой деревьев. Именно сюда подошёл псевдонизушек в поисках причины упорства лошадей. Именно тут он начал изменяться, копируя ведьмака, окружённого шестью упырями. Он не мог пройти мимо обречённого Геральта, ведь тот спас тогда его жизнь. Пенсток горько усмехнулся и тут же, отвечая на его горечь, по телу, во все стороны от раны потекла боль. «Скверно. Смерть не будет лёгкой. Очень скверно.» – не спеша ворочались мысли в его голове. Сознание пыталось закуклиться, потреблять минимум энергии тела, хоть этим поддерживая в нём жизнь. Допплер, неожиданно для себя самого, будучи копией ведьмака, сразил тут двух бросившихся на него упырей, пусть и не рассчитав, пусть и подставившись под удар второго. Но это не мешало ему, слабея, думать о том, что смерть была героической, достойной.
Вспомнились те времена, когда он бегал волком, со стаей. «Тогда мне везло больше,» – подумал Дуду. -- «Рань меня тогда хоть чуть-чуть – и волки, увидев подмену, сами разорвали бы на части. Холодно. Очень холодно. Хорошо бы волчью шкуру сейчас, обрасти бы мехом. Тогда не так бы холодила земля. Не чувствую кровотечения. Прекратилось? Веки, до чего же тяжёлые веки. Я сомкну их ненадолго. Посплю. Это сон. Просто плохой сон. Наутро всё пройдёт. Всё. Просто проснуться. Нужно лишь проснуться. Упырь больше не давит. Меня поднимают? Или я лечу? Сон. Просто приятный сон...»
В печали от того, что не нашёл изображения этого мимика, в ожидании конструктивной критики, тыкал лапками в кнопки клавиатуры офицер клана (не удалось распознать название клана) PriTVora.
